Интервью

Интервью   с   Н. В. Буровым

 

Буров Николай Витальевич –

Председатель Общественного совета Санкт-Петербурга,

Директор Государственного Музея-Памятника

“Исаакиевский собор“, Народный артист России

 

 

Николай Витальевич, добрый день!

Благодарю Вас за предоставленную возможность

к интервью нашему изданию!

 

Прежде всего,

хочется выразить чувства радости и восхищения

по поводу того, что:

“Апостол Павел” и “Ангелы со светильником”

после реставрации вернулись на прежнее место…

 

Для нас это колоссальное событие, потому что

история лечения насчитывает без малого шесть лет.

Это всегда очень сложно, вы знаете,

человечество постоянно ищет средства для борьбы

с тем или иным страшным заболеванием людей, а здесь

сложилось так, что нам удалось найти панацею

для борьбы с этой болезнью наших “Ангелов” и

“Апостола Павла”, а они, только первые,

в череде полусотни фигур с кровли…

 

Более полутора сотен лет они стояли,

оберегая покой этого города и охраняли его в самые сложные дни

и в дни Блокады, и в дни революций до того, и ранее, когда

случались не простые времена, они честно служили городу и

были живыми символами Петербурга.

 

Не случайно, так болезненно для горожан было отсутствие статуй,

и то, что произошло на прошедшей неделе…

 

Это большое событие!

 

…несомненно, для нас и для всего города, тем более, что

в городе, помимо Исаакиевского собора, есть ещё места,

где встречается и гальванопластика, и выколотка, и литьё, которые

уже тоже нуждаются сегодня во вмешательстве, “врачебном”.

 

А мы теперь знаем как!

 

То есть, вы – первопроходцы?

 

Да, совершенно верно, причём эта реставрация осуществлена

с применением современнейших технологий, технологий XXI века.

Реставраторы дали гарантию на свою работу на 100 лет.

 

Я желаю, чтобы все скульптурные композиции, в том числе и

три большие, оставшиеся, побыстрее проделали тот же путь,

что и “Апостол Павел” и “Ангелы со светильником”,

не сомневаюсь что при Вашем рачительном руководстве

это всё произойдёт успешно!

 

Спасибо!

 

А что для Вас значит Петербург?

 

Для меня Петербург – это всё, абсолютно всё,

от первого моего дня и до сегодняшнего…

 

Я люблю бывать в разных городах, но на третий-четвёртый день

меня мучительно тянет домой в Питер, как помните

в пьесе “Три сестры” А.П. Чехова: “В Москву, в Москву…”.

А я говорю себе: в Питер, в Питер.

 

Причём речь не идёт о квартире, домой это значит –

на Невский проспект, на проспект Обуховской обороны,

на проспект Стачек…

 

Не могу я без этого места под названием Санкт-Петербург.

 

Николай Витальевич, известно Ваше трепетное отношение

к годам Великой Отечественной войны, в этой связи,

чем должно быть для нас это явление в нынешние времена?

 

Родился я после войны, поэтому войну я знаю как эхо…

 

Я помню безногих инвалидов на своей Ивановской улице в детстве,

я помню, как они исчезли в одночасье, их вывезли на Валаам,

я потом узнал куда, это были молодые люди,

им было чуть за тридцать, страшно.

Так прокатилась война по моей семье, что я не знаю

ни одного дяди, ни одной тёти со стороны отца.

У меня не было счастья – дедушек и бабушек,

все они остались там, в той войне.

Всё моё детство прошло в играх в войну, причём

никто не хотел быть “фашистами”, все хотели быть нашими.

 

Моё поколение - это поколение послевоенное.

В этом городе это особенно, потому что Ленинград, пережив Блокаду,

серьёзно изменился, причём не в самую лучшую сторону.

 

Да, когда человек выстаивает, он становится крепче, но,

где те люди, которые это пережили?

 

Мы сейчас уже порой немного играем в ветеранов.

 

Я видел настоящих и много.

Я подходил к Ольге Берггольц, я с ней гулял и разговаривал,

когда был пионером.

 

Михаила Александровича Дудина, наверняка, помните?

 

Михаил Александрович, - я его очень любил и часто читал

его произведения на телевидении, радио, со сцены.

 

Я дружил с дядей Серёжей Давыдовым

(Давыдов Сергей Давыдович) поэтом, прозаиком, фронтовиком.

 

Я часто бывал в доме, но практически не был знаком

с Сергеем Сергеевичем Орловым - поэтом, фронтовиком

написавшим самые, пожалуй, страшные и проникновенные строки:

“Его зарыли в шар земной, а был он лишь солдат…”.

Он ведь не про какую-то абстракцию писал,

эти строки о его ровесниках, совсем молодых парнях,

я бы сказал мальчишках 17-ти 18-ти лет…

 

Еще совсем не живших!

 

Эта война, наверно, самое главное и самое горькое страшное

представление о ХХ-м веке, помимо остальных, которых хватало.

 

Я человек половины этого века, причём второй половины,

мне повезло, я родился после войны, и когда началась

другая война, тоже достаточно страшная, не сравнимая,

но страшная – Афганская, я уже был достаточно взрослым,

мне не пришлось участвовать и в этой войне, - Бог миловал.

Я “пролетел” мимо войн, я не стал воином, хотя, хорошо стреляю,

офицер запаса, - это моё счастье, потому что нет ничего ужаснее,

чем необходимость - идти воевать, командовать и убивать.

Бог миловал, я благодарен Богу, что я прошёл мимо.

 

В этом году исполнилось 20 лет со дня кончины

одного из великих театральных ленинградцев

Рубена Сергеевича Агамирзяна, с которым Вы, наверняка

имели возможность встречаться, общаться и творчески,

и человечески… Интересно, каким Вы его помните?

 

Рубен Сергеевич Агамирзян – это одна из легенд этого города,

легенд театральных…

Если взглянуть, в семидесятые, восьмидесятые годы:

вот великий Товстоногов, рядом с ним - Владимиров, Агамирзян.

 

Я, конечно же, был знаком с ним, я ни разу не играл в его спектаклях,

я не учился у него, я учился у его жены.

Рубен Сергеевич – это было явление,

причём с армянским характером, но при всей южности настроений,

при этой внешности, с особым носом, особыми глазами,

это был достаточно жёсткий северный человек…

 

Кстати – фронтовик!

 

… да, я с ним очень близко сошелся, к сожалению,

совсем незадолго до его смерти, мы стали ездить вместе на съезды

Союза Театральных Деятелей и мы могли общаться,

не в ситуации режиссёр - актёр, а для меня Агамирзян был

Главный режиссёр, не моего театра, но - Главный режиссёр,

это та профессия, которая сегодня подзабыта,

сегодня, катастрофически, на всём театральном пространстве

России не хватает понятия Главный режиссёр.

Рубен Сергеевич был Главным режиссёром!

Сколько лет его нет, а про театр имени В.Ф. Комиссаржевской,

до сих пор говорят: “Комиссаржевка Агамирзяна”.

Остаются “Агамирзяновцы”. Это ученики, актёры и режиссёры.

Это достаточно гордое звание.

 

Когда я бываю на Волковом кладбище на Литераторских мостках,

а там очень много духовно близких мне людей, в их числе и

Андрей Толубеев, - рано, несправедливо оказался, -

проходя мимо места, где покоится Рубен Сергеевич Агамирзян,

я, непременно, останавливаюсь и кланяюсь памяти

это великого Мастера.

 

Этот был выдающийся деятель театра нашего города.

Работы Агамирзяна несомненно обогащали

театральную Культуру города,

делая её, возможно, даже более яркой и мощной, чем ныне.

 

В городе известна и Ваша педагогическая деятельность…

 

Я получаю удивительное удовольствие от курсов, которые читаю.

А я преподаю в двух ВУЗах (профессор СПб ГУКИ и ГУП), причем,

я сразу признался перед слушателями, что заканчивать лекции буду,

как мой незабвенный педагог Лев Иосифович Гительман:

“…а об этом я расскажу вам в следующий раз!...“.

 

Нынешняя молодёжь - какова она? Есть ли надежда на них?

 

Блестящая! У меня впечатление, что они лучше меня.

Они к жизни готовы более, чем я, со всем своим опытом,

они не циничнее меня, что самое главное.

Это очень хорошая молодёжь.

 

Что мне не нравится в молодёжи,

если говорить о студенчестве, это желание понравиться…

 

Надо быть естественным!

 

… естесственным, абсолютно, в проявлениях,

кроме тех проявлений, которые недопустимы…

 

Для цивилизованного человека.

 

…да, мне очень нравится молодёжь!

 

Если говорить о сегодняшнем состоянии Культуры

в стране и городе, каково Ваше мнение?

 

Меня очень беспокоит состояние бытовой культуры,

мне не нравится, что в российском обществе сегодня

отсутствуют некоторые ТАБУ и некоторые

обязательные вещи для любой Культуры,

это иное отношение к ценностям старым,

это иное отношение к интеллекту старших,

это такое достаточно наплевательское отношение к себе

в условиях этой среды обитания.

 

Чего-то не хватает, прежде всего, меня очень беспокоит

языковая культура. Наш язык достоин того, чтобы

относиться к нему с пиететом. Мы плохо относимся к языку.

 

Говорят - мы перестали читать и от этого становимся

безграмотной нацией, наверно, но, прочитав массу литературы,

можно также благополучно остаться охламоном, а можно,

не читая, иметь в себе стержень великий.

 

Я не думаю, что так быстро это может решить любая институция,

существующая в нашем обществе.

 

Кто-то очень надеется на Церковь, но в Церковь надо ещё прийти.

 

И при этом, не обозначить своё присутствие там, а

с искренней  глубинной верой в душе.

 

Да, совершенно верно, Крест - это вещь великая и

где-то, не в суете, надо подумать, понять: что же он значит.

 

А Культура – это одна из тех составляющих, без которых,

любой человек остаётся млекопитающим…

 

Биороботом!

 

Человек может быть малообразованным, всякое в жизни бывает,

но: бессердечен он не должен быть.

 

Есть такое понятие – интеллигент души.

Оно возникает в унисон с Вашими рассуждениями.

Ему порой могут соответствовать и не очень образованные.

 

В России особое отношение к понятию интеллигентности.

 

Есть два полярных мнения:

 

1) Искусство способно воздействовать на зрителя, и человек,

пришедший на спектакль с дурными намерениями,

посмотрев хороший спектакль, -

выйдет абсолютно просветленный и

навсегда станет порядочным человеком;

 

2) Искусство вообще никакого влияния не имеет,

что ни слушайте, что ни смотрите – всё бесполезно.

 

Ваша позиция,

какова степень воздействия искусства на публику?

 

Я воспринимаю понятие искусство, как высшее проявление культуры.

Искусством обладать (видеть, слушать, чувствовать)

может практически любой,

воспринимать - гораздо более редкий человек, а

овладеть искусством могут единицы.

Искусству не надо приписывать свойства панацеи,

хотя сегодня даже медики, отмечают положительное воздействие,

например, музыки на организм человека.

 

Действительно,

человек может прийти в концертный зал с чёрными намерениями,

послушать симфонию Баха или Бетховена и

уйти с теми же намерениями. И наоборот.

 

Искусство – это то, что иногда не нуждается в понимании.

Искусство – это то, что непременно должно воздействовать

на эмоциональную сферу человека.

 

Однажды, Маэстро Юрий Хатуевич Темирканов сказал:

“Я не хочу понимать музыку, я её хочу чувствовать!“.

 

О Вашей деятельности в Общественном совете Петербурга,

если возможно, Николай Витальевич, поведайте нам немного!

 

Это больная часть моего существования.

 

Если бы я всё время, которое трачу на Общественный совет,

посвятил своей старой профессиональной деятельности –

я был бы богатым человеком, но к сожалению,

я вынужден от всего отказываться…

Я не могу не быть в Общественном совете, где я без малого 10 лет,

Председательство, пожалуй, оставил бы, это тяжёлая нагрузка.

Но всё что там возникает это мои вопросы, вопросы нашего города.

 

Это очень неблагодарная деятельность, потому что, например,

в Интернете обязательно услышишь что-то гадкое в свой адрес.

Я на это пока ещё реагирую, - глупо, но – реагирую.

Мне обидно, что у нас сегодня модна позиция:

чем – хуже, тем – лучше.

Я знаю: чем – лучше, тем – лучше.

 

Общественный совет пытается вмешиваться, давать рекомендации,

бревна на плечах, конечно, не носим на субботниках.

Ранее получалось, как сложится с нынешней властью –

хочет ли она нас слышать - не знаю, посмотрим,

мы пока предлагаем: свои силы, свой опыт…

Мы – не равнодушны к жизни и проблемам города, потому что:

это наш город.

 

Я не могу оставаться в стороне от проблем города.

 

Это позиция патриота Питера!

 

Я и без страны нашей не могу.

Хотя есть страны и города, которые мне приятны.

 

Я люблю Армению, и когда меня не было в Ереване лет пятнадцать,

я с болью воспринимал события оттуда:

как проходила зима, что творилось на границах, в Карабахе…

Я хорошо помню, как выглядит Арарат с самых высоких точек Еревана.

 

И когда я вновь побывал в Ереване - вернулся в Петербург

с одними лишь восторженными и яркими впечатлениями!

 

Вообще Вы знаете,

я не могу и без Еревана, и без Баку, и без Тбилиси.

 

Но знаете, сегодня Баку, к сожалению, уже не тот, -

Баку – это был Баку! Была Одесса! Был Ленинград!

Сейчас Баку - это Бакы, он стал мононациональным,

с отъездом евреев, армян, русских – город многое утерял.

 

В Советском Союзе было несколько наднациональных городов,

Баку был среди них, Одесса была среди них.

Ленинград - Петербург, к счастью, не утратил

принцип многонациональности.

 

И когда, слово петербуржец становится важнее, чем слово -

русский, армянин, еврей или азербайджанец,

это - очень важное явление, хотя и здесь можно заблудиться.

 

Благодарю Вас за очень интересную беседу!

 

В заключение,

мне хочется пожелать вашему изданию родиться

(речь идёт о газете).

Убеждён, кто вынашивает подобные проекты – родители.

 

Желаю вашему детищу здоровой жизни.

 

Желаю, чтобы было побольше читателей и

издание было востребованным!

 

1 декабря 2011 года                                      Александр Назаров